лы, выпили зелья больше чем следует /надо сказать, что наш Романыч любил при случае выпить/ и, не дойдя до дому, легли крест накрест на городской Красно;: Площади /ныне площади Мира / под убаюкивающий свист дикабристого бурана. В таком романтическом виде в 12 часов ночи трое наших учащихся.

Откопав их из-под сугроба, они довели гуляк до дому и счастью в полной сохранности сдали хозяйкам. На второй день по строго установившемуся порядку до начала уроков учащиеся довольно в мягких тонах доложили мне об этом казусе. Через часик после этого явились ко мне и сами "герои" происшествия. Они уже знали, что мне всё известно посему стояли смиренно перед моим столом В ожидании второй бури. Но к их удивлению я не ругался, что бывало в подобных случаях довольно редко. Я их ошарашил вопросом, заданным в спокойно-примирительном тоне: "Ну, что будем делать?"По натуре сентиментальный Сергей Георгиевич разрешился потоком горючих слёз, а Алексей Романович, прижав ладонями сердце и устремив свой хмельной взор к потолку, трагико-торжественно произнёс: "САЛМОКС!" Я отпустил их с миром, и они, по всей вероятности, по-человечески опохмелились. На второй день Романыч принёс мне несколько штук НОВОГОДНИХ дружеских шаржей, прося написать к каждому четверостишие.