|
|
Сведения русских о климатических условиях Амурского- края времен первого
проникновения их в эту обширную и своеобразную по климатическим условиям область
Сибири, разумеется, не могли быть ни результатом точных инструментальных
наблюдений, ни даже, так называемых, неинструментальных наблюдений. Русские
впервые проникли на Амур в половине XVII века, когда метеорологии, как науки,
еще не существовало, и даже основные приборы метеорологии - барометр и
термометр - только что перед этим были созданы гением человечества.
0климатических условиях новооткрытых земель в то времяи западные, европейцы
и наши предки судили по аналогии: открыватели новых земель сообщали, родичам в
описательнойформе об условиях жизни в новых землях - земледелии, скотоводстве,
про,мыслах обитателей,и жители метрополий,сравнивая эти сведения с условиями
своей жизни, умозаключали о климате новых земель.
Таковы будут и все нижеприводимые сведения о климатической характеристике
Амурского края. Мы собрали эти сведения преимущественно из подлинных донесений
первых русских, проникших в эту область, из воеводских донесений в Москву,
отписок разных служилых людей, всевозможных "распросных речей" и т. д. и из
некоторых других источников.
Вообще говоря, в большинстве источников климатические сведения даются вскользь,
между прочим, как иллюстрация других сообщений. Один только источник - донесения
В. Пояркова дает подробные и яркие сведения о климатической стороне открытого
им края. Да в талантливых отчетах Е. Хабарова климатические сведения занимают
определенное место этих обширных отчетов.
По отношению к В. Пояркову и не могло быть иначе. Русские, попав в первой
четверти XVII века в Якутский край с его незатронутым крупным рынком,
колоссальными - пушными богатствами,-нуждались там в хлебе, а следовательно
нуждалась и в землях с такими климатическими условиями, которые позволили бы
заниматься самим русским знакомым им земледелием при чем земли эти должны были
быть близки к Якутии, чтобы они могли служить хлебной базой для занимающихся охотничьим
промыслом - обитателей Якутской земли, ибо в то время в Якутии русские еще не
занимались земледелием и хлеб туда присылался, волею Москвы, из других областей
Сибири. Вот почему якутский воевода Петр Головин, отправляя в 1643 году Василия
Пояркова "на Зию и на Шилку реку" говорил, что посылает - его "для серебряной, и
медной, и свинцовой руды, и хлеба". Главнейшим стимулом посылки Пояркова на Амур
были поиски "новой землицы и неясачных инородцев". Но и хлеб играл роль.
Для самих же участников экспедиции целью была легкая нажива Среди плохо
вооруженных мелких племен Сибири.
Земледелие.
И письменный голова В. Поярков, исполняя волю воеводы, не мало места посвятил
в своем отчете "пашенным людям". Плывя по Зее, Поярков нашел: "...а на устье той
речки Умлекана живут Дауры пашенные". Аманат, даурский князец Доптыул Кенчюлаев,
по расспросам Пояркова рассказывал: "а по Шилке живут многие Даурские люди и
Тунгусы пашенные и хлеба у них родится много а у Лавкая де хлеба много". Другой
аманат (заложник) Бебра "и в распросе же сказал да по той же реке Силинбе живет
30 человек Дуланцы Тунгусы пашенные". Чем дальше плыл по Зее Поярков, тем более
и более он находил "пашенных людей". Ниже устья Селемджи, по сообщению Пояркова,
земледелие пышно развилось у туземцев -"а на усть той речки на Зие волость Гогули
живут два князя. а улусу у них в томостржке 200 человек все пашенные .и скотные
сидячие люди, а хлеба у них родится много а против Гогул за Зиею волсть Шенки,
а в той волости 100 человек. Дауры же пашенные же, а от Томы плыл до Даурского
князца Балдачи сутки, а от Гогул до него Балдачи по Зию живут по обе стороны
Дауры пашенные, его Балдачины люди, а у него Балдачи поставлен острожек и в
том острожке с ним Балдачею живет его улусу 100 человек пашенные: а от Балдачи
от острожку плыл до Шилки реки сутки, а все его, Балдачины люди Дауры пашенные".
Говоря о Томи, Поярков сообщает: "а по ней живут Дауры и Тунгусы пашенные
многие". Вообще, Поярков описывает все-низовье Зеи заселенным хлебопашцами до
устья Зеи. Восторженное описание левопобережья нижней Зеи дал в 1681
году Милованов: "а от Зеи и от Амура за лугами ниже Тома реки Ялани сильные
большие, неисповедимые, сильно добрые хлебородные места, подобны Сибирским
Яланам, и можно завести большие пашни, заселится пашенных крестьян тысяча и
больше, а Ялани прежде сего испахиваиы". Дальше Милованов сообщает, что на этих
местах строевого леса нет, но его можно сплавлять по Зее и Селемдже.
Наконец, Поярков доплыл до впадения ,3еи в Амур. Здесь он нашел: "как
Шилка пала в Зию- на низ идучи с правую сторону, а на Зие и на Шилке родится
6 хлебов: ячмень, овес, просо, гречиха, горох и конопля, да у Балдачи же родится
овощ огурцы, мак, бобы, чеснок, яблоки, груши, орехи грецкие, орехи Русские, а
с усть Зеи по Шклке пойдут пашенные многие сидячие люди Дючеры, родами и до Шунгали реки".
И ниже Сунгари по Амуру на значительное расстояние Поярков отмечает, что живут
хлеборобы: "Дючеры же нашейные".
Из донесений другого знаменитого открывателя Амура Е. Xабарова мы узнали
(1650 год): "а вниз де все живут по славной великой реке Амуре Даурские люди
пахотные и скотные". Призавоевании части Амура от устья Урки почти до устья
Зеи Хабаров собрал запасы хлеба, о которых сообщал: "а хлеба себе напекали - по
ямам много и мочно государь, твоим государевым ратным служилым людем тут сытым
быть на два годы или на три годы, а хлеб в поле родится ячмень и овес, и просо,
и горох, и гречуха, и семя конопленое".
Помимо сообщений о самом факте земледелия и утверждения, что хлеба родятся
обильно, и Поярксв, и Хабаров дают еще доказательство избытка хлеба в Амурском
крае - о приготовлении из хлеба местной водки и о хлебной торговле.
Так, в своих расспросных речах промышленный человек Григорий Вижевцев и тот же В. Поярков сообщают: "на той де усть Уи речки живут Дауры, называют князец Лавкай... много у того Лавкая с братьями хлеба всякого и вина, а по их арака". Про того же Лавка я упомянутый выше аманат Доптыул сообщает: "а от Лавкая хлеб проводят в судах к тем Монгольским князцам".
В 1649 году В. Юрьев послал из Тугирского зимовья служилых людей Л арку Барабанщика. Анашку Воробья и других проведать, как живут Дауры, Посланные между прочим сообщили, что они видели на Амуре плот большой "4 сажени печатных длины", крепко построенный, "а делан по Русскому". Аманат Арчеул пояснил: "на том де плоте плавают сверху Шилки Лемолские люди с конми, а как де Шилка река осенью станет, и те де люди у Лавкая покупают хлебные запасы и отъезжают назад к себе конми по льду, где они живут, а те де люди хлеба не пашут, а скота у них коней и коров и свиней и овец много".
Очевидно, кочевые народы, жившие в районе современных Шилки и Аргуни, запасались хлебом на Амуре.
Интересный штрих в сообщения о земледелии на Амуре внесли посланные Хабаровым
в Якутск к воеводе с донесением Сергушка Андреев с товарищи: "а хлеба де в Даурской
земле родится много, окроме ржи Факт отсутствия озимых хлебов на Амуре есть прямое
следствие климатических условий края, и этот факт был подмечен первыми же русскими,
для которых озимая рожь имела значение основного хлеба.
В общем, и Поярков, и Хабаров дают восторженные отзывы об Амурском крае,
отчасти несколько и преувеличенные, что, впрочем, понятно для первых открывателей
края, в особенности Хабарова, по природе своей неутомимого путешественника и
ненасытного искателя приключений. Поярков заканчивает свой отчет об Амурском крае
(свои и расспросные речи) так: "те зем лицы людны и хлебны и соболны и всякого
зверя много, и хлеба родится много и те реки - рыбных и его государевым ратным
людям в - той землице хлебной -скудости, ни в чем не..будет". А Хабаров писал, ч
то, если край будет", присоединен к России, то "и заведутся тут в Даурской землепашни:
и тебе, государю, будет прибыль - большая и в Якуцкой, государь, острог хлеба присылать
будет не надобно" - так как хлеб в Якутск можно будет доставлять из нового Амурского
края; и вообще, по мнению Хабарова, "что и против всей Сибири будет место в том украшено
и изобильно".
При всех этих несомненно благоприятных и единодушных отзывах об изобилии хлеба
на Амуре первым казацким партиям пришлось испытать большие затруднения в смысле
добывания хлеба и иногда величайшие страдания от голода, в виду полного, в данный
момент, отсутствия пищи.
Дело доходило до обычных для того времени суррогатов - травы и кореньев; были
и смертные случаи от голода.
Партия Пояркова первая испытала такую нужду. Спускаясь по Зее, он
решил зазимовать: " и на .Умлекане де он Василей зимовье поставил и у
служилых людей хлебных запасов стало гораздо мало и до весны прожить нечем".
А когда не удалась экспедиция к устью Селемджи за хлебом и экспедиция вернулась
ни с чем, то "и питалися всю зиму и весну сосною и кореньем голодною смертью
померло тех служилых людей 40 человек". Дело доходило до людоедства.
Сидевшей в Комарском остроге "Великие реки Амура Новодаурские земли приказной
человек Онофрейко Степанов" писал якутскому воеводе Ладыженскому в 1655
году: "и хлеба у нас нет же, а питаемся мы с великою нужею". И когда к Степанову
пришел: проходом на Аргунь сын боярский Пущин с 50 людьми, то Степанов описывал
тому же воеводе: "а хлебных запасов в войне ноне нет же нисколько и сами ныне в
Комарском острожке с великою нужею питаемся травою и кореньем".
Не трудно объяснить иротиворечие: с одной стороны сообщениия об изобилии - хлеба;
с другой - стороны трава, сасна и коренья; как пища для людей. Первые русские
отряды состояли из людей войны, которая тогда не отличалась от грабежа. Если
население принимало навязываемую ему власть, покорно переносило ее, оно и кормило
своих завоевателей. В противном случае приходилось брать хлеб с бою, что не всегда удавалось.
Степанов подтверждает это: "а хлеб емием - с поля сами забоем боем и за дракою
у неясачных людей". А так как в то время на Амур бросились значительные массы
(по тому времени) людей, привлекаемые слухами о богатствах края, да и власти,
стремясь удержать за собою край, посылали туда отряды ратных людей,- то сама собой
возникла мысль заняться в новом краю земледелием самим русским. И это тем более,
что в 1656 году, по свидетельству того же Степанова, "их иноземцев Дючерских
людей Богдойский царь велел свести с великие реки Амура и с низу Шийгалу реки в
свою Богдойскую землю; и по улусам, где были пашни и те все улусы пусты и выжжены
и севов нет и хлеба не сеяно нигде нисколько". Это уж делало неизбежным для самих
русских занятие земледелием. Сомнений в возможности земледелия быть не могло;
еще Хабаров, будучи в Москве, обязался московскому правительству завести пашни на Амуре.
Однако, эта мысль была осуществлена не скоро. Только в 1672 году положено было
начало первым земледельческим поселениям выше и ниже Албазина (деревня Солдатово);
впоследствии оно распространилось вверх по Амуру (деревня Паново). Последняя лежала
влево выше устья Ольдекона, в 50 верстах от Албазина. Здесь еще Миддендорф видел
явственные следы гряд, хотя на них уже росли там и сям одинокие старые деревья. К
1681 году значились уже следующие земледельческие деревни на Амуре: Андргашкино,
Игнашино, Монастырщиио, Покровская, Озерская и др.
Земледелие на Амуре начало процветать. Подтвердим это нашими источниками.
Из донесений Нерчинского воеводы Ф. Воейкова царю Федору Алексеевичу (1682) .видно,
что к этому году на Амуре были уже, помимо посевов пашенных крестьян, крупные засевщики:
"и торгуют именем его, Сенкиным, и пашню пашут болшую, хлеб всякой сеют" - писал
Воейков о некоторых жителях Албазина. Из этого же донесения Воейкова видно, что
он закупал хлеб на Амуре для Нерчинска. "Как и при даурском князце Лав-кае" избытки
хлеба с Амура продавались на сторону, так и окрепшее к 1682 году русское земледелие
тоже занялось торговлей хлебом на стороне. "Человек мой" - писал Воейков - "Сережка
Емельянов посылай был от меня, холопа твоего, из Нерчинского острогу в Албазинский
острог на досчанике с наемными рабочими людьми для купленого моего хлебного запасенку,
а тот, государь, запасенко мой лежал в Албазине и'в монастыре и на монастырской мелнице".
Очевидно Албазин продал для Нерчинска партиюoи хлеба довольно крупную, если хранилась
она в трех местах.
Когда в 1685 году Албазин был взят китайскими войсками, то воевода албазинский
Толбузин пришел в Нерчинск со всеми лыдьми с Амура, и пришедшие с ним "Албазинские
служилые и промышленные люди и пашенные крестьяне били челом" нерчинскому воеводе,
чтобы он дал им прибежище, где-нибудь поселил их. Воевода же решил (возвратить их
в Албавин. Но предварительно послал своих казаков на разведку узнать, что делают
те "богдойские" силы, что взяли Албазин. Посланный "Якушка Телицын с товарыщи",
вернувшись, сообщил: "насееной де хлеб в Албазинском уезде весь цел, а Китайских
де воинских людей нигде ее видали".
Немедленно воевода, чтобы албазинских "служилых - и всяких жилецких людей
и пашенных крестьян с женами и детьми врознь не распустить", послал их всех с
Толбуздашм обратно на Амур. Толбузин на следующий год писал: "в прошлом де году
и. насеяной де всякой хлеб сняли; а вверх и вниз по Амуру реке в далних деревнях
снять не успели, потому что де время опоздало".
Нерчинский воевода Власов наказывал Толбузину: "чтоб в Албазинском всяких
чинов люди сеели перед прежним с прибылью, а пашенные бы крестьяне десятинную
пашню пахали и хлеб сеели. не испустя времени и свои б крестьянские пашни пахали
неоплошно, чтобы было чем и прибавочным ратным людем прокормитца". Но амурские
колонисты и без указаний Нерчинского воеводы усердно занимались земледелием,
которое, несомненно, было прибыльно. Так, Толбузин сообщал Власову в 1686 году: "а
десятинные де пашни и у служилых и у промышленных и у всяких шрисевщиков и у
пашенных крестьянах их пахоты посеяно всякого хлеба больше пятисот десятин, а в
Албанском де городе запасного хлеба у всяких чинов людей на осадное время тем
людем, которые ныне в Албазине, в осаде будет на год".
Народу же в Албазине было в это время (1686 г.) служилых, промышленных и пашенных
826 человек (в том числе гарнизона 736). Ясно, что новые засельцы приспособились
к климату и почвам Амурского края и хлеб родился хорошо. Цены на хлеб стояли в
Албазине в 1687 году на овес 9 коп. пуд, пшеница 12 коп., горох и конопляное семя
по. 30 коп. пуд. В это же приблизительно время Западная Сибирь торговала хлебом в
нормалные по урожаям годы около 7 коп. пуд. В 1679 году в Якутске хлеба не хватило,
очень многие нуждались, и хлеб там стоил в это время 80-90 коп. и 1 рубль пуд.
Следовательно, на Амуре в нормальный год хлеб стоил немного выше, чем в Западной
Сибири и в 8-9 раз дешевле голодного года в Якутске.
Каковы же были в то время урожаи на Амуре или вообще к востоку от Байкала?
На это дает нам ответ в точных цифрах сообщение боярского сына Сенотрусова: "было
де у него сеяно для опыту в Даурах по Уюрче речке к 189 году (1681 г.) ржи 20 пуд, а
родилось по умолоту 450 пуд, а яровой хлеб сеял он Микифор по 2 года в 188 и 189
годех, а родилось пшеницы с пуда по 11 пуд, а ячмения родилось с пуда по 12 пуд,
овса родилось с пуда против ячменя; конопель сеяно дс у него было один пуд, а
родилось 11 пуд; гороху сеядно де у него было один же пуд, а родилось 10 пуд, а
гречихи де он Микифор в прошлом в 189 году сеял пуд, а родилось тридцать пуд".
Скотоводство.
Посмотрим, что сообщали казаки о скотоводстве на Амуре. Поярков, плывя по Зее,
замечал: "а Ура впадает в Зию с правую же сторону, а по ней живут Тунгусы
Баягиры скотные".
В донесении царю Алексею Михайловичу Васка Пушкин, Ки-ршжо Супонев, Петрушка
Степшин сообщают из показаний Пояркова про хлебных и скотных сидячих людей на
устье Селемджи: "скот у них: лошади, и коровы, и бараны, и свиньи много, и куры есть".
Хабаров, гоня перед собой Лавкая, говорит: "тот.князь Лавкай со всеми своими
улусными людьми на полтретьи тысячи лошадей поднялись со всеми своими животы и
статки ко князю Шилгенею да к Гильдигс".
При взятии Гойгударова города Хабаровым захвачено еда коневья поголовья взяли
мы у них Даурсв болших и малых двести тридцать семь лошадей, да у них же взяли
рогатого скота сто тридцать скотин".
Помимо этих указаний на Скотоводство у земледельцев, первые казаки сообщали
и о племенах оленеводах. "А в самой верщине Силимбы. живут Тунгусы Бираны многие
о ленные, родами" - пишет Поярков.
И сами русские к концу этой дальневосточной казацкой эпопеи обзавелись
порядочным количеством скота; мы имеем сведения, неполные, правда, о количестве
лошадей в Албазине во время его осады в 1686 году.
Посланный из Нерчинска под Албазин узнать, как там идут во время осады
дела, Ларионов сообщал: "А которые русские кютаные табуны из Албазина пять
сот лошадей отгонены были в Камень и тех коней они Богдойские люди нашли".
И так, и скотом стали богаты русские на Амуре во времена первых казаков.
Но об этом можно было судить и по пашне; надо было иметь конную силу, чтобы
обрабатывать столь, относительно, большие площади земли. И хотя мы не нашли
указаний на количество рогатого скота у казаков в то время, но надо думать,
что и его было достаточно.
Лесные и рыбные богатства края.
Плывя Амуром к океану, Поярков нашел, что на низовьях Амура живут "и
Гиляцкие люди сидячие улусами, а кормятся рыбою". Хабаров поставил Амур
по количеству рыбы выше Волги: "и в той де великой реке Амуре рыба кадушка
и осетры и всякой рыбы много против Волги".
Он же сообщал про амурские леса: "а лесы по той великой реке Амуре
темные большие, соболя и всякого зверя много".
Прибавим еще несколько известий о климатических условиях края,
сообщенных первыми русскими с Амура.
Снежный покров.
Оба открывателя Амура - Поярков и Хабаров - по снегу переваливали Становой
хребет. Хабаров сообщал: "а с усть Тугиря пошли на нартах вверх по Тугирго с
Офонасьево дни нынешнего 158 году (1649 г.) и дошли до.рогой до князь Лаюкеевых
улусов". В низовьях Амура Хабаров узнал про езду по снегу на собаках: "и ноября в
28 день подсмотрили холопи государевы служилые люди и вольные охочие казаки
ншверские дороги санные и ездят на собаках и подсмотри те дороги и мне
Ярофейку сказали".
Относительно ветров, летнего: мелководья рек и, наконец, если не вечной
мерзлоты, то глубины зимнего промерзания мы нашли всего по одному указанию.
Когда Поярков "взяв с собой служилых людей 90 человек пошел тою Нюемкою рекою
и из Нюемки через волок; а Нюемкою рекою и волоком шли 2 недели, между дву ветр,
полуденного и обедника и пришли на Брянду реку".
Ивашко Прохоров и Фир-ско Яковлев, командированные в 1684 году на верховье
Селемджи, - сообщают: "по Силимбе де реке вверх шли они до Оилинбинского острогу
и с простоями за мелкою водою 7 недель". Что простои, летом бывают не только от
мелкой, но и от очень высокой воды, говорит упомянутый выше Милованов (1681).
"А из Долонокого острога до Зей-ского зимовья в дощениках идти без простою четыре
недели, а простой бывает потому, что великая прибыль воды бывает". Он же сообщает,
что большие разливы Зеи вредят расположенным но берегам ее пашням.
"А по Зее в среднем и верхнем улусах пашники были небольшие, неугодны, водой топит часто".
Наконец, известный нам Онофрейко Степанов сообщал в 1656 году якутскому воеводе
про постройку Комарского острожка "а тот острог ставили по снегу в самом заморозе
ноября во 2 день, а круг того острожку копан ров, а тот ров копан зимою, мерзлой
земли секли в вышину сажень печатную, а ров шириною в 2 сажени".
Вот и все, что удалось собрать из различных документов эпохи начального
проникновения русских на Амур. По всем этим сообщениям русские могли иметь довольно
ясное практическое понятие о климате Амурского края: знали, что там можно с успехом
сеять, какой скот водить, о наличии корма для этого скота, о могучих лесах, о пушном
богатстве в них, о рыбном богатстве рек.
К этому нужно добавить, что и остальные стороны климата Амура, не затронутые
в донесениях, были освещены его завоевателями устно. Так, несомненно, сообщалось
и о низких зимних температурах и о вскрытии и замерзании рек, и о малом количестве
снега зимой и т. д. Кое-что из этих сведений мы ниже приводим из описаний Амурского
края, Сделанных уже в России в конце XVII и начале XVIII веков.
Власти знали об Амуре из той официальной переписки, выдержки из которой мы приводили
выше. Массы же пользовались слухами, устной передачей, молвой; особенно этой молвой
питались широкие сибирские 'массы русских и не только слушали разные толки о новом
крае, но и толпами устремлялись на Амур, правда, не заниматься земледелием, а
поднажиться от амурских соболей. Мы это приводим для доказательства того, что всякие
сведения об Амуре были известны народу, в том числе, разумеется, и климатические.
Из литературных русских источников конца XVII и начала XVIII века мы тоже
приведем некоторые указания на климат Амура. Так, в статье "Описание новые земли,
сиречь Сибирского царства" находим такие сведения об Амуре: "и та земля добра, понеже
из всех государских Сибирских городов на той Даурской земли всякой хлеб родится: рожь
и яровой из единой меры родится 50, 60 и 70 мер; ,а по великой реке Амуре по берегам
и Островам сам собой виноград растет кроме человеческого труда; в великой реке Амуре
против Албазинокого острога и вниз по тому же рыб: белуг чистых, больших калужек,
осетров, стерлядей, сазанов, лососи и всякой мелкой бесчисленно много и всякие
бесчисленные ягоды родятся, иные же им имены не знати. А с левой стороны великие
реки Амура с Ленского боку от Камени зело "великие леса и всякого зверя без числа
много и по рекам такожде много".
Как видим, автор конца XVII века, во-первых, дает много сведений о климате
Амура, а во-вторых, не ленится эти сведения изрядно приукрасить. Другой современный
автор статьи: "Сказание о великой реке Амуре, которая разгранила русское селение с
китайцы" сообщает про зимние климатические условия низовьев Амура и моря около его
устья: "и сказывали, что море около берегу мерзнет и снега бывают великие, больше
печатной сажени, и стоит зима до Май а месяца, и до Николина дни, а вдаль море не
мерзнет", "и ездят на собаках нартами зимой".
Как известно, в 1689 году но Нерчинскому трактату русские ли-шились Амура я
вновь его приобрели в половине XIX -века. Но вплоть до этого времени, считая и
классический труд Миддендорфа, и русской литературе появлялись работы об Амурском
крае, где, правда, главным образом излагалась военноисторическая сторона первого
захвата Амура русскими, но, между прочим, сообщались и климатические сведения,
основанные все на тех же источниках, нами уже разобранных.
Нередко и писатели XVII, XVIII и XIX вв. грешили - в известных целях - преувеличением
положительных сторон амурского климата. Из этих статей мы сообщаем или что-либо
ранее нами не указанное, или что-либо интересное с исторической точки зрения.
Например, в "Истории о странах, при реке Амуре лежащих" (начала 2 половины XVIII века)
сообщается, что казаки Хабарова, собрав ясак с амурских жителей - "послали оной в Якутск,
приобщал к оному для опыта несколько хлеба, какой родился при реке Амуре. Все сие отправлено
потом из Якутска в Москву". Как видим, Москва в свое время не только слышала, не только
читала о климате Амура, но и осязала результаты этого климата в виде амурского хлеба.
Автор этой "Истории" говорит, что когда казаки Хабарова, посланные им в Якутск с ясаком,
появились на Лене роскошно одетые, распространяя кругом речи о богатстве Амура и золотом,
и соболями, и хлебом, и садовыми плодами, то Амур прослыл "Новым Ханаяном", куда
все с Лены и устремились.
В этой же "Истории" отмечаются и специально климатические факторы, нами выше не
отмеченные; сообщается, что ледоход на верхнем Амуре в 1685 году (начался 17 октября)
следовательно, по новому стилю 27 октября), затем говорится, что при второй осаде
Албазина "от стужи, которая в сих странах, бывает жесточие, нежели как бы по
положению оных думать надлежало, учинилось продолжение воинских действий
великое затруднение".
Из книг и статей XIX века, говорящих о климатических условиях Амурского
края, отметим Геденштрома (1830) г. Он, упомянув о завоевании Амура казаками,
говорит: "хлебопашество на Амуре доставляло изобильное пропитание жителям и новая
колония укреплялась и преуспевала Амур имеет почву плодоноснейшую, воздух
благорастворенный и защищается от севера высокими хребтами гор. И теперь еще
при Албазинском пепелище произрастает хлеб сам собою, на пашнях русских
изгнанников. Река изобилует всякою рыбою даже белуга из Амура, доходит по
Шилке до самого Нерчинска".
До сих пор все цитируемые авторы статей об Амуре, говоря о климате его,
пользуются, как мы выше и отметили, казацкими сведениями, частенько искажая
их. Но Других источников за время после казаков и не могло быть: по Нерчинскому
трактату путь русским на Амур был закрыт. Конечно, фактически русские и после
этого бывали на Амуре, за установленной границей, как это исчерпывающе доказал
Миддендорф, бывали волей и неволей: одни туда пробирались за легкой наживой от торговли
с инородцами; другие бежали на Амур от жестокой десницы правительства. Сведениями о
климатических условиях. Амура, сообщенными таким невольным путешественником по
Амуру, беглым Гурием Васильевым, бывшим на Амуре между o 1815-1826 гг., мы и закончим
настоящую главу.
По Мнддендорфу Васильев так описывает Амурский край "Во время ледохода прибыль
воды в Амуре незначительна. Но в июне и в июле, когда в горах идет дождь, вода
поднимается так высоко, что затопляет острова".
Относительна лесов Миддендорф передает слова Васильев так: "Направляясь от
Шилки вниз по реке, он видел сосну, лиственницу, черную березу, черемху; на
острове в 3 версты длиною, лежащем при устье Албачи, кроме сосны, видел тополь и
идем, а немного пониже, еще не доходя до устья Хумара (Комала) - малорослый дубняк
и низкий, но плодовитый орешник. У Сахалин Улы дуб является уже во множестве и
вместе с ним клен, липа, орешник, сибирские яблони и смородина. В 200 верстах
красного леса, а ниже деревни Цикдо-хи (выше Горина) являются, кроме лиственницы,
ель, сосна, тополь, осина, береза, до этого, места еще не замечаемый сибирский кедр.
Только виноградной лозы мы пока еще не видим".
Хлебопашество, по словам Васильева, было в таком состоянии: "Что же касается
хлебных и огородных растений, то Васильев опровергал господствовавшее в
Нерчинской области поверье, будто бы посеянный некогда в окружности старого
Албазина хлеб сохранился и растет самопадкой.
На полях китайцев у Сахалян-Улы нашел он пшеницу, ячмень, овес, гречиху, волчьи
бобы, горох и, кроме обыкновенного, еще особый сорт проса, точно так же как и
два названные иностранными 'именами хлебные растения - гаолян и кунжут.
В огородах того же города разводились: похожая на салат капуста, огурцы,
тыквы, дыни, арбузы, лук, чеснок, редька, морковь, брюква, стручковый перец
и различные виды турецких, бобов.
Скота было очень мало; свиньи и куры, точно так же как и дичь, были
употребляемы в пищу, но водяная птица, как домашняя, так и дикая, считалась
нечистою. Ослы и лошаки употреблялись для еды; сено, просушивая, связывали снопы".
На этом я кончаю свое сообщение о климатических условиях Амурского края, как они
были известны русским через казаков - первых его завоевателей.
ЛИТЕРАТУРА.
- Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. 1757 г.
- Адм. Невельский. Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России. 1849-55 гг.
- Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографическою комиссией. Т. II, III, IV, VIII, X, XI.
- Миддендорф. Путешествие на север и восток Сибири. 1862.
- М. Геденштром. Отрывки о Сибири. 1830 г.
- А. Титов. Сибирь в 17 веке. Сборник старинных русских статей о Сибири и прилежащих к ней землях, Москва, 1890 г.
|
